Наш мир хрупок и раним. Между бескрайними степями Оренбуржья и дивными просторами Заполярья стоит человек. Человек — созидатель, человек — исследователь.

Птенцы степного орла. Фото Дмитрия Грудинина, 2014 г.

Дмитрий Александрович, чем вы занимаетесь в рамках РГО, какую деятельность осуществляете?

Я исполнительный директор Оренбургского регионального отделения Русского географического общества, научный сотрудник Института степи Уральского отделения РАН, заведующий стационаром «Оренбургская Тарпания», который создан при институте. В рамках Русского географического общества мы курируем работу Оренбургского отделения, организуем плановые работы, обеспечиваем работу Совета регионального отделения, проводим мероприятия, которые соответствуют уставной деятельности РГО.

Какие проекты осуществляются сейчас в «Оренбургской Тарпании»?

Тарпания — это отдельный проект Института степи, корни которого, конечно, уходят в Русское географическое общество. На базе Тарпании ведётся научно-исследовательская работа по изучению акклиматизации крупных копытных животных. Сейчас активно разрабатываются исследования по изучению почвенного режима степных систем, климатических особенностей, в том числе — с точки зрения глобальных газообменов. Заложен сад адаптивных плодовых культур, устойчивых к засолению почв, устойчивых к морозам, жаростойких. Это те работы, которые уже сейчас активно ведутся на площадках Оренбургской Тарпании. Вообще, это хорошая площадка для проведения научно-исследовательских работ всего Института. Сейчас многое зависит от ресурсов, которые мы привлекаем к работе. Хотелось бы увеличить количество копытных, которые содержались бы на стационаре — бизоны, буйволы, но пока что имеющиеся ресурсы не позволяют этого сделать.

Экскурсия на стационаре Оренбургская Тарпания.

Фото пресс-центра Института степи. 2022 г.

Вернёмся к вашей персоне. Кто вы по образованию?

Специалитет — биология, магистратура — география, краеведение. Основная сфера деятельности на данный момент — ландшафтоведение. Это географические особенности, биологическая составляющая; отдельные работы ведутся по сохранению природных экосистем — это отдельная ветка работы Института степи, которую проводит Александр Александрович Чибилёв — председатель природоохранительной комиссии Русского географического общества.

А кто был вашим научным руководителем в университете?

Сначала я занимался палеоботаникой, это был короткий промежуток времени. А после переключился на медицинскую микробиологию, где мы долго работали с Дмитрием Геннадьевичем Дерябиным, доктором биологических наук. Работа велась по выявлению новых оценок фагоцитоза. Есть старые методики оценки фагоцитоза — при помощи мазка на стекле и вычислению по формулам. Мы же делали это иначе — за счёт свечения клеток, тогда это был препарат «Эколюм 9» — рекомбинантная кишечная палочка, в которую был вмонтирован ген светящихся морских бактерий. Далее мы помещали палочку в среду, которая уже содержала выделенные фагоциты. И это забавная история, поскольку фагоциты мы выделяли из собственной крови.

Почему из своей крови?

Своя кровь всегда была под рукой (смеётся). Кровь нужна свежая, а эксперименты проводились довольно часто. Поэтому, чтобы не зависеть от доноров, мы обходились своими силами.

Вы не хотели стать врачом?

Нет, никогда. В детстве мне предлагали эту профессию. Но так сложилось, что ещё со школьных лет меня притягивала романтика экспедиционных работ, приключенческие фильмы. Лабораторную работу никогда не рассматривал в качестве основного вида деятельности.

Что лично для вас самое сложное в экспедиции?

(задумался) Не остаться ещё на пару дней, когда командировка уже закончилась (смеётся). Экспедиция — это несколько иная форма времяпрепровождения, где многое зависит от тебя самого, но на первом месте всегда стоит научная задача, которую ты должен выполнить. Я не думал о таком вопросе — что сложного в экспедициях? В каждой экспедиции есть свои нюансы.

Под большой медведицей Карагай-Покровский бор. Фото Владимира Павлейчика. 2015 г.

Вы говорили, что ещё в школе начали ходить в походы — расскажите об этом подробнее.

В нашей школе ежегодно проводились турслёты на берегу Урала, недалеко от села Нежинка. Мне всегда нравились эти походы. Знаете, когда котёнок рождается, у него сначала маленькая сфера любопытства, а с возрастом и опытом она постоянно увеличивается и увеличивается. Моё первое серьёзное путешествие, в котором, как потом оказалось, было допущено тысячи серьёзных ошибок, состоялось по окончании 11 класса. Я со своим товарищем отправился в Кувандыкский район. У нас была идея дойти до заповедника Айтуарская степь, потом вернуться до Кувандыка, посетив окрестные горные ландшафты. Я, не имея опыта, допустил грубые ошибки — неправильно подобранная обувь отозвалась мне разбитыми в кровь ногами в первый же день похода. Кроссовки сомнительного производства протёрлись на подошве, в дыру попадали камни, щебень, острые ветки… После каждого привала я заново учился ходить. На спине мы тащили старые ватные спальные мешки. Советский рюкзак с алюминиевым каркасом натёр спину так, что я потом ещё недели две восстанавливался. Но, не смотря на эти нюансы, путешествием я остался доволен, впечатлений была масса, это шикарные места! В этом году с Александром Александровичем Чибилёвым я посетил те места, с которых начинал 20 лет назад. Закрыл гештальт, что называется. Но тот опыт, что я получил в первой экспедиции, не отвернул меня от желания путешествовать, а стал показателем тех ошибок, которые в последующем я старался избегать.

Расскажите о современном снаряжении туриста.

Многое зависит от того, как турист передвигается. Но классика остаётся классикой — в любом случае нужно беречь ноги. Обувь должна быть хорошей, подходящей под особенности ландшафта, под климатические условия. Например, чудесные мембранные кроссовки, которые позволяют ногам «дышать» в степях, в болотистой местности держат ноги всегда сырыми. Компактный инвентарь, который можно максимально «сжать»: удобный спальный мешок; «экранчики», которые сохраняют тепло от земли; «пенки» или надувные матрасы; палатки — сейчас их производят очень лёгкими, быстро собирающимися. Вообще сейчас весь инвентарь эргономичен, максимально удобен для туриста. Если путешествие планируется на транспорте – машина, лодка, велосипед - необходимо убедиться в технической исправности устройства.

Заполярный Урал. Фото Антона Чибилёва. 2010 г.

А какие опасности с вами случались в экспедициях?

Например, были встречи с медведями. Это была моя первая экспедиция в рамках проекта Русского географического общества «Урал – граница Европы и Азии», мы посещали Полярный и Заполярный Урал в районе Салехарда, Лабытнанги. И в тех краях нам довелось увидеть бурого мишку на склоне одной из гор. Наша задача, в том числе, состояла в фото и видеофиксации, поэтому мы постарались максимально близко подойти к животному.

Фотография получилась?

Как на паспорт (смеётся). Я был уверен, что это медвежонок, поэтому не успел испугаться. Пока не поговорил с местными жителями. А когда поговорил, времени уже прошло достаточно, но я чётко усвоил, что близко подходить к диким зверям нельзя!

Адычинские кисиляхи. Фото Дмитрия Грудинина. 2014 г.

Белого медведя мне не довелось видеть, но зато я собирал его шерсть для биопсии! Это была экспедиция Русского географического общества, в которой я был с профессором Российской академии наук Сергеем Вячеславовичем Левыкиным. Это была комплексная молодёжная экспедиция – были гляциологи, ландшафтоведы, гидрологи, биологи, зоологи из Якутии, Москвы, Оренбурга. Хорошая площадка по обмену опытом, интересные места. Для меня это была одна из самых экстремальных точек, где мне довелось побывать. Это те самые места, где рождаются облака и брюхом скребутся по Земле, прежде, чем оторваться и уйти по небу в Оренбург.

Среди коллег с нами был специалист по хищному зверю, в том числе и белому медведю, – Никита Гордеевич Овсянников. Замечательный человек, спокойный, как сам Север. У него более двух тысяч встреч с белым медведем, причём четыре из них едва не закончились для него фатально. Но, по словам специалиста, всегда виновником и провокатором был он, а не хищник. Этот опыт позволил Овсянникову выработать свою методику безопасного поведения со зверем. Он тщательно инструктировал нас по технике безопасности в этих краях.

Расскажете нам, что нужно делать при встрече с белым медведем?

Самое первое правило – идите, куда шли, стараясь как можно дальше обойти хищника. Медведь очень любопытное животное. Даже если он не рассматривает вас как свою добычу, вы можете его заинтересовать как движущийся объект. Нельзя замирать или бежать – сработает инстинкт хищника, поскольку его основная пища – это тюлени, моржи, лемминги.

Не будь похожим на тюленя!

Да, не будь похожим на тюленя (смеётся). Ну, а если уж довелось лоб в лоб столкнуться с белым медведем, хорошо бы иметь в руках палку покрепче или черенок от лопаты. Что-то, чем можно наносить колющие удары в его тушку. Дело в том, что самцы моржа обороняются бивнями. И то, от чего привык уходить медведь – это удар бивня моржа. Шкуру медведя черенком вы едва ли проткнёте, но сам медведь предпочтёт отступить. Стрелять в зверя, как утверждает Овсянников, не стоит. Не факт, что попадёте, а вот звук выстрела – глухой звук - медведю привычен. Ведь он живёт в условиях, где периодически обваливаются глыбы льда и падают с глухим звуком. Пугают их, скорее, лязгающие звуки – металлическая посуда, физкультурный свисток, лай мелкой собаки. Ни в коем случае нельзя прикармливать медведя, подобные встречи могут кончиться трагично! Это часть тех инструкций, которые помогут избежать неприятностей.

А с бурым медведем действуют те же правила?

Нет, у бурого медведя иная среда обитания. Но главное правило действует для всех хищников – старайтесь избегать встречи! Соблюдение техники безопасности помогает в экспедициях обойтись без смертельных случаев. В любой местности – включайте голову, прорабатывайте маршрут, избегайте угрозы для жизни, и ваше путешествие принесёт вам удовольствие.

Сон-трава. Фото Дмитрия Грудинина. 2002 г.

Музей искренне благодарит гостя интервью за увлекательный диалог и предоставленные фотографии.

Интервью и редакция: Анастасия Юрина, Екатерина Крыгина